Андромеда и сафари на джипах. Часть 1

Планы меняются

А вот не поехали мы ни на какую обзорку по Дубаю, как я вчера ещё хотела, и на ипподром тоже не поехали. Хотя, конечно, Пупочкин очень стремился посмотреть скачки, и расстроился, когда узнал, что наши планы кардинально изменились. Я, короче, от души влепила ему леща, чтоб не ныл, и сказала, что, ничего, успеем ещё на скачки съездить. Вот такая я загадочная женщина. И непредсказуемая. Мне так-то Пупочкин часто напевает, правда, несколько уныло, песню из какого-то кинофильма: «Ты ведь коро-лева, ты име-ешь право на лю-бой ход». Несколько тоскливо у него это получается, но зато по сути! Уже смирился с непрекращающимися изменениями обстоятельств в калейдоскопе его жизни, со мной, прекрасной и непредсказуемой Андромедой. (А не тёткой с прибабахом, как тут некоторые считают, и неприлично и обидно так, обзываются.)

А всё почему? (вот вы, между прочим, совсем не угадали, как и мой Пупочкин) – совсем не потому, что мне моча в голову бросилась, как он выразился (судак какой!), за что и получил хорошего русского пенделя. А просто я накануне вечером посмотрела одну очень интересную передачу у себя в номере по телеку. И Пупочкин тоже смотрел, лёжа у меня под тёплым боком (а куда он денется-то). Щас вам расскажу.

Да, передачка была про то, как наш русский журналист катался на квадроцикле по пустыне (и мне потом загорелось тоже туда, на сафари по песку! А совсем не моча в голову вдарила).

В общем, мы с Пупочкиным не с самого начала смотрели, а включили уже тогда, когда наш и арабы гоняли по просторам пустыни, и туда-сюда, и кругами, и зигзагами. Арабы, как всегда, в белоснежных платьях, а головы розовыми платками замотаны от песка и от горячего ветра, только одни чёрные глаза видно, как сверкают. Платки вроде бы в мелкую клеточку или с каким-то узором - отсюда не очень видно подробности. Наш-то, журналист-то, наверняка песка наглотался, только ничего не сказал об этом – стрёмно, да и ему ж платка не досталось. А песок под колёсами почему-то не проваливался, и носились они очень быстро, и не буксовали даже совсем. Некоторые, правда, не очень умелые водители, переворачивались – кто на бок падал, а один даже кувырок назад через голову сделал вместе со своим квадроциклом. В общем, очень азартно они гоняли, аж мне тоже к ним туда захотелось… А потом наш почему-то решил, что он в этой игре победитель (я не поняла, с чего это он так подумал – они же не по прямой мчались, а как попало носились), и давай радоваться и кричать на всю округу: «Я выиграл! Я выиграл!» А арабы, такие, обиделись, и сердито в ответ ему закричали: «Нет, ты не выиграл!» Журналист тогда пошёл и нажаловался на них шейху, который стоял недалеко: «А чо они говорят, что я не выиграл, а на самом деле я выиграл?» Шейх, не знаю, настоящий или поддельный – симпатичный такой полноватый арабский мужчина в белых брюках и белой рубахе, а не в платье, как остальные. Правда, он тоже был в платке, и ещё в очках, с чёрной бородкой и усиками, и всё время улыбался (очень приятный, кстати, шейх) – ответил, смеясь, что надо было дать им выиграть. А так, грит, ты их только разозлил, и они сейчас нас бросят в пустыне. Репортёр не поверил шейху, а я поверила. Шейхам, мне кажется, надо верить. И точно – арабы, описав круг на своих быстрых квадроциклах, в секунду исчезли в загадочной дали, поднявшись на высокую дюну. А дальше не было видно, куда они поехали, когда спустились с той стороны– огромная дюна же всё загородила. И остались шейх и наш хвастун одни-одинёшеньки посреди пустыни. Наш, конечно, испугался и запаниковал, а шейх не растерялся, они ж народ песков, дети пустынь. И корни их оттуда, так что не страшно. Ему вообще, по-моему, смешно было над нашим журналистом, который ещё к тому же постоянно порывался искать какой-то бульдозер. Как я поняла, обязательно большой. А маленький ему неинтересно было искать почему-то. И зачем ему, спрашивается, большой бульдозер…

Шейх тогда, чтобы он не сильно расстраивался, ну и вообще, чтоб накормить и успокоить (как же – гость!) повёл его в бедуинскую деревню в пустыне. Как он его привёл (и оператора тоже, только тот тихий и незаметный был, только снимал, и всё. И ни на что не жаловался, поэтому я про него всё время забываю), непонятно – там ведь дороги нет, и вообще ничего нет – один жёлтый песок кругом и огромное солнце светит. А когда в деревню они пришли, было уже темно, наверное, долго шли.

Продолжение следует…